Вечный мальчик приговаривает себя к смерти через доживание

Пятница, ув. друзья. У нас рубрика «Собеседники Вечности», и в студии ув. Собеседник Вечности Никита Антропов со значимым вопросом о самоконтроле.

 

«Добрый день, ув. Виктор Григорьевич! Сегодня я наконец дорос до того, чтобы сформулировать вопрос. Это вопрос о границах здоровой самокритики: как надо относиться к себе? Как правильно относиться к своим действиям и мыслям? В какой момент радость за свои успехи становится гордыней, а сожаление о своих ошибках — голосом внутреннего обвинителя? И как не скатываться в демотивирующий отказ от радости и в опасный отказ от сожалений?

 

В либеральных кругах в своей юности я сталкивался в основном с людьми, помешанными на идеях справедливости им. Клинтон с такими ориентирами в жизни, как Кинси, Навальный и Шульман.

 

В своем детстве на территории бывш. УССР я сталкивался в основном с оценкой Субъективной Популяционной Ценности через оценку своих "западных" капиталов - долларов, евро, западных гражданств и связей на западе.

 

А в остальной своей жизни в любимой России — с жалостливым принятием своей горькой доли (которую можно было бы не принимать, а приложить усилия и жить лучше), обычно приводящим к насилию над собой и близкими вперемешку с коммунистическими лозунгами. Судя по опыту, происходящему в мире и новостям последних лет, все эти подходы приводят к результатам, противоположным желаниям их носителей.

 

Кажется, что все эти люди находятся в бесконечном зрадопереможном цикле между гордыней за свои великие идеалы и обвинением себя из-за своей невеликой жизни. И ни один из этапов этого цикла не ведёт их в направлении лучшей жизни.

 

С другой стороны, в своем тексте про внутреннего обвинителя ув. вы упомянули людей, которые отказываются от радости за достигнутое и "если не повезёт, начинают болезненно сравнивать себя с теми, кто рядом с ними имеет кратно больше". Как вы уже сказали, это не приведет человека ни к чему хорошему. А про отказывающихся от сожалений, кажется, даже пример приводить не нужно, чтобы сойтись на том, что это до добра не доведёт.

 

Как все-таки найти золотую середину в этом порочном квадрате?»

 

 

 

Суд длиною в жизнь

Начать стоит с признания, ув. друзья: я с огромным подозрением отношусь к замечательному жанру автобиографии/воспоминаний.

 

Данный жанр принято считать «литературой для взрослых», но это не совсем точно. Опыт показывает, что есть две возрастные волны интереса к биографиям. Две основные аудитории автобиографической литературы — это а) буквальное юношество до 22-25 и б) «второе юношество» 40+.

 

Первые читают рассказы о ярких судьбах, чтобы узнать в ранних этапах чужих великих жизней — свои, а в позднейших — обетование собственного будущего. Вторые (я имею в виду юношей/девушек 2.0 за сорокет, а то и старше) пытаются понять, хорошо ли они прожили свою первую взрослую жизнь и есть ли впереди вторая. И если да, то какая.

 

Но автобиография, при всей своей познавательности и психотерапевтической ценности — жанр коварный. Причина проста: воспоминания всегда отклоняются от действительности.

 

Я говорю об этом так уверенно по одной простой причине: сам неоднократно ловил себя на том, что мои воспоминания не соответствуют документам. Причём порой — не в каких-нибудь мелочах, а прямо глобально.

 

 

 

На первый взгляд здесь нет ничего удивительного: людям свойственно себя оправдывать, поэтому всякое наше воспоминание, особенно по чувствительно-неудобной теме, будет выглядеть примерно как рассказ задержанного за избиение:

 

- Ну в общем он стоял дерзко на проходе и я это, сделал ему замечание, а он меня в ответ оскорбил. Тогда я его отстранил рукой вот так, и в общем возник конфликт.

 

 

 

Но фокус в том, что помимо самооправдательных пересочинений я отлавливал и самообвинительные.

 

Один пример я уже приводил в упомянутом ув. Никитой тексте: внутренний обвинитель уверенно утверждал, что до сорока с лишним лет я сам жил пассивной жизнью (это было счастливо опровергнуто проверкой архивов: пользуясь случаем, ув. друзья, напоминаю о пользе ведения дневников, в том числе и со скучными бухгалтерскими данными). Я мог бы добавить к приведённому случаю ещё несколько столь же поразительных.

 

 

 

Исходя из собственного и ув. друзей опыта — рискну, пожалуй, смело предположить, что мы в обыденной жизни имеем дело не столько с самим прошлым, сколько с материалами судебного процесса длиною в жизнь, на котором выступают, заливаясь соловьями и каркая воронами, наши внутренние адвокаты и прокуроры.

 

Разумеется, сказанное справедливо только в отношении ув. граждан с интенсивной психической жизнью и прокачанной рефлексией (но другие данный проект и не читают).

 

Суд этот, повторюсь, длится всю нашу жизнь. И мы можем сказать с уверенностью, какой исход представляется самым нежелательным при любой погоде: это если мы вдруг обнаруживаем, что свой процесс окончательно выиграли или окончательно проиграли.

 

 

 

Таким образом, ответ на вопрос ув. Никиты «как найти золотую середину» можно сформулировать так:

 

- Если внутренний обвинитель восторжествовал и мы окончательно себя осудили, богохульно приговорив себя к смерти через доживание — значит, процесс следует возбуждать вновь, предъявляя документы о том, что мы встали на путь исправления, компенсируем урон и демонстрируем продуктивность.

 

Если же внутренний обвинитель умолк и заткнулся и оставил нас в покое, а в душе воцарился мир — то это, как ни парадоксально, тоже плохие новости. На днях я уже цитировал далёкого, но близкого нам о. Мозеса Макферсона, нехудо повторить:

 

- Если дьявол оставил нас в покое, если он не подвергает нас искушениям и не пытается нам навредить — это верный знак, что мы проиграли ему битву. Жизнь должна быть полна искушений и борьбы.

 

Если нам кажется, что мы выиграли процесс, это тоже значит, что мы его проиграли. Значит, мы впали в самообольщение и потеряли ценное чувство страха. Поэтому себя самоё следует подвергнуть максимально жёсткой ревизии и понять, в каком месте мы себе фундаментально наврали — пока не стало и в самом деле слишком поздно предотвратить беду.

 

 

 

Эра вечных детей

Стоит вспомнить один феномен, существовавший плюс-минус всегда, но получивший на заре XXI столетия возможность расцвести беспрецедентно махровым цветом. Есть основания полагать, что он имеет к упомянутому ув. Никитой «зрадопереможному циклу между гордыней за свои великие идеалы и обвинением себя в своей невеликой жизни» самое прямое отношение.

 

Это феномен puer aeternus / puella aeterna, то есть «вечный мальчик / вечная девочка». У этого «юнгианского» понятия существуют довольно бледновялые описания в сетевых энциклопедиях, которые трудно примерить на жизнь. Сам я пару раз упоминал данное явление, но вскользь.

 

Сейчас есть повод обратиться к нему подробней и предметней, благо у нас появилось хорошее и подробное описание понятия.

 

В минувшем месяце один популярный сетевой кентавр (за что стоит любить наше время — так это за существование таких кентавров: индус, американец, ютубер, твичер и клинический психиатр заходят в бар, а бармен ему и говорит здравствуйте, мистер Каноджия) болезненно разбомбил души своей аудитории, выдав (и даже в двух частях) вдумчивые эфиры, посвящённые пуэрам и пуэллам аэтерни.

 

 

 

Полностью эфиры занимают несколько часов, поэтому позволю себе краткую (и неизбежно неполную) выжимку-пересказ.

 

Пуэр аэтернус — это человек, застрявший в суперпозиции. Или, если угодно, в «основном терминале» аэропорта жизни, откуда он не решается купить билет и сделать необратимый вылет в конкретное место.

 

В практическом смысле это значит, что вечный ребёнок вооружён таким количеством прекрасных способностей, такими великолепными идеями и такой мощной харизмой, что оказывается неспособен практически ничего сделать. В тяжёлых случаях — даже начать, в обычных — довести до конца.

 

 

 

Вечные дети очаровательны своим хорошо заметным потенциалом — но он крайне редко переходит из потенциального состояния в кинетическое.

 

Вечные дети способны на сверхусилия — но ненавидят спорт, требующий внимания и сосредоточения на длинной дистанции.

 

Вечные дети ненавидят обычные ситуации и смолл-токи, они хотят делать великие дела и говорить о глубинных вещах, разрывая колготки на истине и погружаясь в неё.

 

Но при этом они проживают свою жизнь в бесконечной грёзе, подёрнутой дымкой сновидений (в наше время зачастую — в мире эпических игр и не менее эпических тредов).

 

Они способны на изумительный героизм — но неспособны на длинные, скучные и системные усилия, на гриндинг. Они лучше будут закаляться по системе тибетских йогов, чтобы подолгу обходиться без пищи и тепла, чем возьмут в поход этот обременительный рюкзак с этими дурацкими кастрюлями и сложнорасставляемой палаткой.

 

 

 

В чём причина?

 

Причина в том, что созданное силой их талантливого воображения идеальное (время, место, ситуация, женщина/мужчина, собственная роль в жизни) необратимо выигрывает у тех ситуаций, ролей и людей, которые жизнь им предлагает.

 

И они воспринимают предложенную им оферту жизни как жесточайший обман и оскорбление: они пришли на базар покупать себе Плод Познания, а на прилавках какие-то овощи.

 

В каждой женщине они видят (поначалу) богиню, добрую как мама и привлекательную как Диана — чтобы через краткое время убедиться, что она обычный человек.

 

В каждом своём начинании они по первости видят освобождение Гроба Господня (джихад, мировую революцию), но при развитии трудового процесса чувствуют, что увязают в тоскливой мутоте, что их поймали и лишили альтернатив — быть может, тысячекратно более прекрасных и совершенных.

 

 

 

Итог: они торчат в терминале.

 

Они работают на нелюбимых работах (жить на что-то всё же надо), но работают плохо и непрерывно соскакивая.

 

Они живут личной жизнью в идеальных мирах порно (мне уже доводилось писать, что порнография есть идеалистический жанр).

 

Они живут жизнью свершений в каких-то батлах, игровых и дискуссионных.

 

Со временем их великие планы и идеи превращаются в простое оправдание их непереносимости всего настоящего. Грубо говоря, «они заявляют о намерении начать своё дело, чтобы бросить колледж».

 

Они, само собой, обожают обвинять в своём невзлёте все вокруг (начальство, друзей, Путина, эпоху, обстоятельства), но при случае умеют и в самокритику (как им кажется).

 

Она у них выглядит так:

 

- О, какую же страшную ошибку совершил я тогдашний. Какое счастье, что я уже за неё покаялся и опять хороший мальчик. Какая жалость, что тогда я упустил своё счастье и теперь остаётся только доживать.

 

Как-то так.

 

 

 

Убить альтернативы в себе

Почему я говорю, что эта вечноюность имеет прямое отношение к циклу зрадоперемог?

 

Потому что сочетание лености с идеализмом неизбежно порождает двух диаметрально противоположных близнецов — величайшее защитное презрение и одновременно бескрайнюю терпимость к своему ничтожеству.

 

 

 

Идеализм, не имея чем заплатить за несовершенные честные достижения, предпочитает отказываться от них с оттопыренной губой разочарования.

 

Леность, не имея чем купить несовершенную законную гордость, отвергает её в пользу максималистской неприхотливости.

 

В итоге каждый Puer Aeternus в душе Лев Толстой, а на деле нет такой жалкости, которую он бы себе не разрешил и не оправдал. Ведь эта жалкость не закрывает ему солнце грёз о величии.

 

Если угодно, пуэр аэтернус — это диоген курильщика.

 

 

 

Поэтому, кстати — возвращаясь к упомянутым ув. Никитой украинцам — от них и не стоит ждать честной рефлексии. Украина есть очень вечнодевочковая культура, и для этой культуры буквально и на самом деле более приемлемо стоять бобром под демоническим демоном Англией, где самонастоящие лорды и мировая тайная империя, чем жить в любви и согласии с толстой, глупой и некрасивой (так уверяет их тупорылая РТ-пропаганда с её старухами-с-флагом) тёткой Россией, которая даже не 8/10.

 

 

 

Из всего сказанного легко сделать простой практический вывод:

 

вечные девочкомальчики завершают свой внутренний процесс в досудебном порядке, присуждая себе компенсацию за упущенные возможности в виде разрешения «делать хоть что-то» (пофигу что, всё равно же идеал упущен).

 

Поэтому здоровый человек (или человек, желающий стать здоровым) просто отбрасывает абсолютные категории и начинает стремиться не к идеальному, а к наилучшему; прилагать не абсолютные усилия, а максимальные; уставать, а не умирать.

 

И даже если был поначалу вечным божественным дитятей — превращается в настоящего человека.